Лиз просто сидела на своем месте и смотрела на меня. Я подошел к ней и спросил: "Что ты теперь собираешься делать?"

"Я не знаю. Хочешь покайфовать?"

"Да, пожалуйста, да, у вас есть?"

"Да".

Лиз была сексуальна. Просто пишу это сейчас и думаю о ней, и меня пробирает до мурашек. У нее были рыжие волосы, зеленые глаза и еще восемь разных цветов. Она разговаривала через рот.

-

Я переехал обратно в свой дом на Третьей улице, и мы пошли туда. Я был совершенно уничтожен этим шоу. Группа больше не имела для меня никакого смысла. За месяц до этого мы играли в Tramps, и они облажались с рекламой. На концерт пришло всего девять человек.

"Почему ты все время сидела на столе?"

"Я защищал тебя".

Это было идеально. Я нуждался в защите, меня пожирали. Я знал ее пару лет, но мы никогда не были близки друг к другу, поэтому я не знал, случится ли что-нибудь или нет. Но после того как она это сказала, я потянулся и поцеловал ее в шею.

Я действительно не ожидала тех ощущений, которые получила. К некоторым людям можно прикоснуться или поцеловать точно так же, в одно и то же место, и ничего, никакой искры. Но этот поцелуй в шею, сидя на моем синем пластиковом диване, который Клаус Номи помог мне донести до дома всего за пару дней до этого, действительно взорвал меня. Я не ожидал этого.

"Ух ты!"

Следующей ночью я лежал в постели с девушкой по имени Джой, и тут зазвонил телефон. Это была Лиз. Она сразу поняла это по моему голосу.

"Там есть девушка?"

"Да", - рассмеялась я.

"Скажи ей, чтобы убиралась, я сейчас приду".

Так что мне пришлось сказать этой девушке, чтобы она ушла, потому что я хотел увидеть Лиз, а эта девушка была довольно назойливой. К тому же у Лиз наверняка была наркота.

Это звучит жестоко и бессердечно, что, наверное, так и есть, но это было время секса и наркотиков. Более того, это было время "не брать пленных".

Лиз была стриптизершей. Это был 1983 год, и среди нью-йоркских стриптиз-клубов в центре города были только Billy's Topless и Baby Doll Lounge. Лиз работала в обоих этих заведениях. Она приходила ко мне домой, и мы каждый вечер кайфовали. Это был первый раз, когда я бросил осторожность на ветер и кайфовал, когда мне этого хотелось.

До этого я кайфовал два-три дня, а потом пару дней отходил от болезни. Включался и выключался. Включался и выключался. Я был либо под кайфом, либо болен, но никогда не доходил до конца. В каком-то смысле мои друзья были более смелыми, чем я. У меня всегда был определенный уровень самосохранения.

Теперь я каждый день ловил кайф и занимался марафонским сексом с Лиз.

20. Здравствуйте, я дилетант и халтурщик

Стефен Тортон знал одного парня, которого преследовал Интерпол и у которого были тонны невероятного героина. Чистый белый наркотик из Таиланда. Стивен все устроил и уговорил Габриель купить кучу. В итоге мы придержали хорошую долю для себя.

Этот героин, и мне жаль это говорить, но этот чистый, легкий героин из Таиланда был волшебным. Если бы я мог найти его сегодня, я бы принял его. Магия. Он заставлял вас парить, но что было действительно уникально, так это то, что он делал человека блестящим.

Габриель кивала с таким усердием, что ее лицо часами висело в дюймах от пола.

"Смотри, Габриель читает свой ковер".

Пришло время писать музыку к "Stranger Than Paradise". Мы с Эстером, который довольно прилично играл на скрипке, слушали струнные квартеты Бартока и следовали партитуре. Это было что-то вроде небольшого еженедельного занятия.

Поскольку мой персонаж в фильме был венгром - да почти все были венграми, - мне захотелось написать струнный квартет в знак уважения к Бартоку. Джим подумал, что это хорошая идея.

На тот момент я еще никогда не писал музыку на бумаге. Я делал это только в виде заметок к материалам, над которыми работал для группы.

Я нюхал эту дурь из Таиланда. Мой разум стал совершенно ясным. Без инструмента у меня появились идеи, и я начал писать партитуру: две скрипки, альт и виолончель на салфетке. Люди могут писать музыку без инструментов, теперь я могу делать это сам. Вы можете услышать это в своей голове и написать. Но в то время для меня это было немыслимо. А струнный квартет? Да ладно. Я не знал, как писать для струнного квартета.

Эта дурь сделала меня гением. Я нарисовал линии на салфетках ручкой, а затем начал плавно писать то, что приходило мне в голову. Я мог слышать три движущиеся линии одновременно и с легкостью облегчать их. На изготовление нотного стаффа с помощью линейки и ручки ушло больше времени, чем на написание музыки.

Джим не захотел дать мне кассету с фильмом, чтобы я его забил. Неожиданно он стал очень скрытным. Если мне нужно было посмотреть сцены, я должен был прийти в монтажную, но даже это казалось ему чем-то таким, чего он не хотел мне позволять.

Он хотел, чтобы я просто записал кучу музыки для струнного квартета, а он вставил бы ее в фильм там, где посчитает нужным.

"Это бессмысленно, я не хочу писать музыку, не зная ритма сцены. Почему я не могу просто взять кассету?"

Я не смог получить прямой ответ.

Ничто так не злит меня, как отсутствие прямого ответа.

Я сказал Тортону: "Черт, это была моя идея, я снялся в ней, я написал половину диалогов, так какого хрена он их утащил? Как я могу писать музыку, не видя ее? И почему я не могу ее увидеть? Вдруг это его секретный фильм?"

Стивен выступил посредником и уговорил Джима позволить ему записать сцены, которые я просил. Он принес видеокамеру в монтажную и снял Стинбека, а я в таком виде написал остальную музыку.

Большую часть я написала на салфетках в ресторане "Габриэль" накануне вечером. Теперь у меня был всего день, чтобы написать остальное. Джиму нужна была музыка немедленно, чтобы смикшировать ее и доставить фильм в Канны к сроку. Это, как вы понимаете, ненормально - давать композитору два дня на написание и запись музыки к полнометражному фильму, но я как-то справился. Каждый шаг